— Зачем?

— Шмот хотим, — белозубо и как то по доброму улыбнулся "воин", не спуская с меня глаз.

— Вальнем, освободим от вещей, а там потом приходи, покалякаем по доброму, — внес свою лепту "охотник".

— Не нравится мне такой расклад, господа бандиты, — выспренне показал я свою точку зрения, крутанул посох, перехватив его одной рукой и громко охнул от пронзившей с головы до пяток боли. Оба парня как то жадно дернулись ко мне и одновременно отпрянули на исходные позиции. Я тяжело дышал, положив левую руку на пояс, а правой удерживая дуру посоха.

— Ну, предложи что нибудь сам, — покладисто предложил "следопыт". Он явно совершенно никуда не торопился.

— Конечно предложу, — сквозь пульсирующую боль я еле сообразил какие мышцы надо растягивать в улыбке. Мужики явно подобрались, ожидая пакости. Я резко махнул кистью левой руки — небольшой мешочек должен был упасть в воду на очень солидном расстоянии. Лица лесных пакостников вытянулись на заглядение, мне аж полегчало.

— Это было огниво, кремень и рыболовные крючки. — любезно уведомил их я, — Если выживите, то поделите мою дубинку, штаны и пояс. А еще есть соль, с которой вы последний хер кушать будете.

После чего я выдернул маленький нож левой рукой и изобразил охреневающего в атаке вьюношу с горячими руками, но уже почти холодным сердцем. Парни с вытянутыми и белыми от ярости лицами о чем то матерились в мою сторону, но слов я уже не разбирал. Беспорядочно размахивая руками и куда то запулив нож, я каким то чудом добрался до "следопыта", полностью потеряв из виду воина. Делая богатырский размах, внезапно ощутил слабость и потерял равновесие. Кажется, я слышал чей то крик. Перед глазами мелькнуло небо, пятно на нем, я почувствовал что не могу дышать. Темнота.

Сознание вернулось чуть ли не с щелчком — раз и включили. Я выдрался из под лесной трухи, встал и тут же припустил куда подальше, постепенно выравнивая свой маршрут параллельно реке. Вернуться и попытаться отбить оставшиеся вещи или для мести — хотелось конечно, но перспектива оказаться лежащим с переломанными ногами в качестве жертвы для допроса и снятия стресса для веселых пареньков была пугающей. Система в качестве утешения за что то насчитала мне около полутысячи очков и я счел размен хорошим. Поэтому я бодро чесал через подлесок и выглядывал какие нибудь ручейки, чтобы сильнее запутать следы — ну нахер этих робин гудов!

Кристиан Левье, воин 8го уровня, сидел на берегу реки и сжимал в руках посох убитого монаха. Мужчине очень хотелось зашвырнуть оглоблю в реку, заорать или как то иначе выпустить пар. К примеру — еще раз убить Ричарда. Первый раз пришлось втыкать ему копье в горло, как и монаху, последний случайным взмахом, уже падая, раздробил оголовьем посоха колено охотнику. Тот же принялся кататься по земле, выть, умолять его не добивать — он ни разу не умирал со времени их встречи. Пока француз настиг уползающего в панике товарища, пока потратил время на уговоры, пока затыкал его визжащее тело насмерть — просрались все шансы. Шансы на поиск мешочка с ножом, на поиск возродившегося монаха, на всё. Левье точно не помнил, что и в какую сторону улетело.

Обоих парней щедро обосрала птица удачи. Встретили они друг друга почти сразу, как запустилась игра и быстро нашли общий язык, договорившись держаться вместе. А через четыре часа на них вывалился из леса поисковый отряд Империи Рошван, возглавляемый каким то дундуком по мнению приятелей. Дундук, прибывая в состоянии добродушного подпития и благостного настроения, от широкой своей дундучьей души предложил парням трехлетнюю присягу ему лично, за еду, заботу и обучение. И имперское гражданство, само собой. Очень радовался дундук вслух — сразу двум найденным "стальным". И свита была с ним целиком и полностью согласна, улыбаясь кто во что горазд.

Только парни сделали глупость, сходу оформив свой отказ в крайне нелицеприятной форме — грубо и по батюшке послав щедрого человека. Тому бы тоже проявить мудрость, вроде бы дурни то молодые и несоображающие, но сам племянник императора Агрина, герцог Шам Киркий тоже был не слишком умен, зрел и трезв. Поэтому душевно приложил в ответ матюгами, неприличным жестом и меткой в их статусах — "Оскорбление лица императорской крови". При входе на любую территорию империи, коих они нашли аж три, парни натыкались на спешащих им навстречу стражников с оружием наголо. "Вали нахрен или убьем" — такую политику теперь проповедовали всё, в чьих статусах значилось гражданство или фракция империи.

Включая других Бессмертных, присягнувших будущей стране.

Парни слонялись около одной из деревень, пытались поговорить хоть с кем либо или получить хоть какую то помощь, но в лучшем случае найденный просто от них уходил. Лишь один раз "пустой" мальчишка выкрикнул, что при разговоре с оскорбителями падает репутация, после чего скосил глаза в статус, матернулся и убежал. А статус "оскорбителей" помаргивал таймером — всего он им повесился на год.

Сам Левье, будучи нетипичным для большинства французов меланхоликом, отнесся к происшедшему более-менее спокойно. Ричард — нет. Он психовал, обвинял всех и вся, дергался и вынашивал планы как то отомстить всем и каждому в Рошване. За исключением Кристиана. Вроде бы. У того не раз мелькала мысль расстаться с компаньоном, но сам он не обладал никакими навыками для успешной охоты в лесу. Но мало помалу учился.

Воину не оставалось ничего, кроме как участвовать в нападении на монаха. Времени указать Ричарду, что неспешно бегущий лысый мужик не несет меток Рошвана не было. Да и не верил Левье в то, что у легко одетого монаха с посохом будет достаточно вещей, чтобы поделиться. Или хотя бы желания остаться с ними и чему нибудь научить. Поэтому его душа против ограбления была не особо против.

Они все сделали тактически верно для убийства крупной дичи. Им за эти три месяца уже приходилось вдвоем убивать лосей, кабанов и даже пару некрупных медвежат. Но тут нашла коса на камень — монах попросту их обломал парой движений руки. Какой толк в лесу от посоха? Что им носить в небольшом мешке с горловиной? Штаны, соль, пара пучков каких то трав, шнур из какой то ткани. Да тут и повеситься нельзя.

Кристиан шумно выдохнул и повесил голову, закрыв глаза. Он чувствовал себя обманутым этим миром.

…и совершенно не услышал приближения своего друга. Голый Ричард, измазанный в земле, подкрадывался к нему сзади, держа в дрожащих руках увесистый булыжник. В его глазах светилась нерассуждающая ненависть.

Глава 9. Рассмеши бога

После ограбления, если его так можно назвать, у меня началась черная полоса в путешествии. Не в жизни — потому что жизнь я терял неоднократно. В течении двух недель меня не попытались сожрать ночью лишь раза три. Несколько раз это получалось — у стаи волков, у крупной кошки наподобие пумы и один раз меня цапнула пригревшаяся рядом крупная змея. Дважды я ломал ногу и один раз ее мне подрал до кости яростно фырчащий зверь вроде барсука. Эти нелетальные случаи вынудили меня самообучиться такому полезному навыку как самоубийство. Напитанный Ки удар кулаком под нижнюю челюсть работал хорошо, в отличии от попыток свернуть себе шею. Тем не менее, радоваться было нечему. Белый песок с лазурными волнами в моем воображении всё сильнее покрывался кровью.

Мои ранние проблемы в путешествии ушли на задний план. Я быстро научился метать небольшие камни, сбивая птиц, любая ветка с острым отломанным кончиком моментально становилась острогой на пару рыбешек — идеальные с точки зрения Предела Расы кондиции позволяли подобные фокусы, как и позволили удрать от медведя. Отсутствие приступов голода из за роста характеристик тоже внесло свою лепту, я вполне мог перехватить змею и пару лягушек днем, а вечером спокойно медитировать, упорядочивая сознание и успокаивая мысли. Крыша из за образа жизни не съезжала, но как то сильно поскрипывала, привыкая к новым реалиям.